1919 год. Дело Лобовикова - Гродзинского

В жернова Режицкого Ревтрибунала попал и мой дедушка - Ефим Григорьевич (Хаим Гиршевич) Гродзинский (дело № 279). Ему были предъявлены обвинения в контрреволюционной деятельности, и только, благодаря «режичанам, которые сумели отстоять своего врача», он избежал расстрела. 
Кроме него по этому делу проходило ещё семь человек, среди которых много известных в городе людей: Николай Васильевич ЛОБОВИКОВ, Бер Гецелевич ЧЕРФАС, Исидор Давидович ТАГЕР, Захар Борисович БОГОРАД, Гирша и Ицик ТОУБКИНЫ и Мильда Усина. Дело слушалось на публичном заседании Режицкого Революционного трибунала 11 декабря 1919 года. 
 

Три документа из Латвийского исторического архива раскрывают обстоятельства дела № 279. Это - обвинительный акт, составленный следственной комиссией, протокол судебного заседания и приговор, вынесенный трибуналом.

ЛГИА. Фонд P-572. Режицкий Революционный трибунал. 1919-1920 гг. Дело 32.

К сожалению, нет материалов следствия, так как они были переданы в Особый отдел 15-й Армии в Великие Луки 29 декабря 1919 года, и в деле много белых пятен. Можно лишь гадать, почему по ходу судебного процесса изменился приговор Лобовикову - высшая мера  трансформировалась во взятие его на особый учёт. 

Как же развивались события? У всех восьми участников 26 сентября 1919 года были произведены обыски. Компроментирующие материалы были найдены у двоих - доктора Лобовикова и доктора Гродзинского.  

Среди этих материалов фигурирует прокламация партии эсеров от 1 августа 1919 года, с призывом: «Долой провокационную политику Третьего Интернационала»! Эту прокламацию нашли у Гродзинского,  а получил её Лобовиков, который был членом партии эсеров до немецкой оккупации. В обвинительном акте это звучит так: "Василий Лобовиков и Хаим Гродзинский были вдохновителями высших буржуазных слоев Режицы и окружающих для подрыва ныне существующей Власти. Получая контр-революционные прокламации и прочую литературу К. Д. [кадетов], они с чувством любви распространяли её между элементами, ничего с партией С. Р. [эсеров] не имеющими, чем безусловно подрывали лозунги Коммунистического Интернационала".

Контрреволюционной была признана и "обширная переписка с разными лицами, находящимися в стане белых банд (Солтан, Бенисиавский, Задвинский и другие)", найденная как у Лобовикова, так и у Гродзинского. У Гродзинского, кроме того, были изъяты протоколы заседаний Режицкой городской думы за 1917 год. "Все резолюции, вносимые Гродзинским и принятые Думою, явно рисуют его как открытого и злостного ненавистника советской власти". 

Ещё одним пунктом, вменяемым в вину Гродзинскому, было участие в делегации, которую горожане направили к передовым немецким частям в феврале 1918 года после того, как большевики бежали из Режицы и в городе начались грабежи и беспорядки. В обвинительном акте этот эпизод отражён так: "при вступлении немецких империалистических войск в пределы Латгалии, Гродзинский совместно с другими представителями буржуазии (барон Мантейфель, Задвинский, Залевский, Хойницкий и др.) в феврале 1918 года ездил как делегат просить господ немецких офицеров, дабы скорее был занят город Режица немецкими бандами и чтобы побольше досталось оружия и русских солдат немцам".

В обвинениях, предъявленных Лобовикову, кроме "принадлежности к тайной контрреволюционной организации" фигурируют "деньги, попрятанные в разных местах в его квартире". Сумма значительно превышала дозволенную декретом норму 10 тысяч рублей. Больше того, именно этот пункт записан первым среди предъявленных ему обвинений.

Большая сумма денег была изъята также у Исидора Тагера. 

Гродзинского на суде не было. "Все обвиняемые на лицо за исключением Гродзинского". Он в это время находился в тюрьме Особого отдела в Великих Луках. 

Первоначально процесс назывался делом Лобовикова и следственная комиссия считала необходимым применить к нему высшую меру. "Лобовиков подлежит суду Режицкого Революционного Трибунала и к нему, как явному врагу трудового народа, должна быть применена высшая мера наказания без применения октябрьской амнистии". Однако по ходу слушания акценты круто изменились и приговор звучал уже совершенно иначе. "Взять Николая Лобовикова на особый учёт и высшую меру применить при первом проявлении контрреволюционной деятельности.  Деньги, отобранные при аресте, возвратить таковому и из под стражи освободить". 
Дело Гродзинского было предложено выделить для дальнейшего следствия и передать в Особый отдел при 15-ой Армии в Великие Луки.

Остальных граждан, обвиняемых по сему делу, оправдать. 

В свете событий, описанных мною в заметке "Дело о взятках", можно предположить, что и в данном случае причиной смягчения приговора для Лобовикова могли быть деньги . 

Несколько ремарок

НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЛОБОВИКОВ, 41 года отроду. Сын священника, сам тоже "учился на священника, а вышел врач". В Режице с 1912 года. В 1919 году - заведующий Режицкой Советской больницей. Жил по ул. Садовой д. 33. Надо сказать, что впоследствии он был таки вновь арестован советской властью и выслан в Сибирь. Но это произошло уже в 1941 году. В 1947 году он вернулся, а в 1949-м - вновь депортирован. Умер в Канске в 1957 году.

ХАИМ ГИРШЕВИЧ ГРОДЗИНСКИЙ, 48 лет отроду. В Режице с 1906 года. В 1919 году - школьный врач с окладом 800 руб. плюс неопределенный сверхурочный заработок. Жил по Советской улице (Двинское шоссе) в д. 18. О нём здесь подробно рассказывать не буду, его деятельность была очень разнообразной и я буду рассказывать о ней в разных постах, а также можно почитать статью в Википедии.

Лобовиков и Гродзинский были между собой в дружеских отношениях, о чём свидетельствует фотография из нашего семейного архива, сделанная приблизительно в 1915 году.

Д-р Лобовиков, Т.Э. Гродзинская, д-р Гродзинский, Н. Лобовикова, М.Э. Эйдельнант. Режица, ок. 1915 г.

ИСИДОР ДАВЫДОВИЧ ТАГЕР, 62 лет отроду. Частный поверенный, проживал по Садовой улице в доме 13.

БЕР ГЕЦЕЛЕВИЧ ЧЕРФАС, 45 лет. Дантист и брандмейстер пожарной команды. Заработок до 200 рублей в день. Ул. Свободы 52. 

ЗАХАР БОРИСОВИЧ БОГОРАД, 42 года. Зубной врач.

ГИРШ ИЦИКОВ ТОУБКИН - известный режицкий фотограф. Думаю, что фотографии с его витиеватым факсимиле знакомы многим.   

ИЦИК ТОУБКИН - занимался кожевенным делом.

В протоколе заседания фигурирует имя ещё одного врача, который был достаточно известным в Резекне, и я не могу о нём не рассказать. Это  МЕЕР ПОЛЯК, в 1919 году ему было 32 года. Родом он из Двинска, а отец его - Яков Поляк - был режицким казённым равином.
В Режицу Меер Поляк прибыл в 1918 году по направлению Советского Комиссариата Здравоохранения и был заведующим эпидемиологическим отделом, в то время как Гродзинский работе советских учреждений участия не принимал. Очевидно разногласия между ними были уже и в то время, хотя на суде (Поляк выступал в качестве свидетеля) об этом не упоминалось. Речь Поляка была довольно несуразной: "ничего контрреволюционного я у этих врачей не замечал и считаю, что здесь имеет место выступление против корпорации врачей Лобовикова и Гродзинского. Также как и Граф [председатель следственной комиссии] подставляет ножку Тагеру, чтобы занять его место в коллегии правозаступников".
Надо сказать, что впоследствии конфликт между Поляком и Гродзинским разрастался, а политические пристрастия Поляка менялись со сменой властей. Приведу эпизод 1930 года, так как он перекликается с выше описанными событиями. Доктор Гродзинский был выбран председателем школьного совета. Поляк от имени режицкой буржуазии выступил с протестом, мотивируя свой протест крайне левыми взглядами Гродзинского и его детей. Доктор Гродзинский ответил на это так.

Сам г-н Поляк знает лучше всех, что в то время, когда он именем коммунистической власти недвусмысленно придирался ко мне, меня эта самая власть тащила по тюрьмам именно за нелевое направление. Конечно, благо тому, кто умеет плыть по течению, начиная от коммунистического и кончая крайне правым.

Доктор Поляк прожил долгую жизнь, он умер в 94 года, оставаясь единственным живым свидетелем далёких лет. Это позволяло ему выдавать своё субъективное видение былого за истину в последней инстанции. Он «приватизировал» прошлое, гиперболизируя при этом собственную значимость.